Комфортнейший южный климат – и первое место в мире по свободе ведения бизнеса, третье – по объему ВВП на душу населения, а еще эта страна в первой пятерке государств, искоренивших коррупцию. С точки зрения стороннего наблюдателя, Сингапур – это мир, управляемый строгими (слишком строгими, по мнению менее дисциплинированных европейцев!) и подчас странными законами: от штрафа за уличный мусор до существовавшего некоторое время запрета на жевательную резинку, которая на тропическом солнцепеке представляет собой немалую опасность для пешеходов. Из этих мелких на первый взгляд действий и установок складывается сингапурское благосостояние, и базируется оно на идее неизбежного и жестокого наказания даже за небольшие нарушения закона. Насилие на благо всего общества – малопонятная вне Азии идея.
Европейские же идеи, попав в это пространство, странным образом трансформируются. Создавший заново эту страну человек, Ли Куан Ю, пришел к власти путем демократических выборов, однако сам утвердил четкий контроль за чиновниками. Сингапурцев не смущает, что из десятилетия в десятилетие они выбирают одну и ту же партию, что сама идея выборов превратилась в нечто абстрактное. Мотивацией служит утвердившаяся благодаря Ли Куан Ю социальная справедливость. При этом – еще одна оговорка! – «социальная справедливость» не означает социального равенства.
Достигшие такого благополучия государства можно пересчитать по пальцам одной руки: кроме Сингапура, это Норвегия и отчасти Финляндия, но в скандинавском мире социальная справедливость основана на совсем других принципах.
Что стало основой финансового благоденствия маленького (по размерам Сингапур занимает 175-е место в мире из 194 стран) островного государства, зажатого между Малайзией и Индонезией? Ставка на прагматизм. Ли Куан Ю понимал, что его крошечная страна не может делать ставку на массовое промышленное производство. Иностранную рабочую силу размещать тоже негде. А вот интеллектуальное производство места не требует. Находясь на краю азиатского мира, но в то же время прямо на пути из Азии в Европу, Сингапур старался как можно скорее привлекать крупный европейский и американский бизнес, пообещав западным инвесторам большие льготы и серьезные гарантии. Судостроение и разнообразные виды сервисных услуг тоже годились для Сингапура с его удачным географическим положением на границе двух океанов. И вскоре оказалось, что западный мир не может вести бизнес без поправки на крошечный Сингапур. Уже к концу 1980-х годов внешние инвестиции страны достигли $500 млрд. А доходы среднестатистического сингапурца выросли в 50 раз.
Сингапур говорит на четырех языках – малайском, китайском, тамильском и английском, и все они имеют статус государственных. При этом 77 % населения страны – китайцы. К изучению английского языка они были не очень расположены, однако передовые технологии приходили на остров из США и Великобритании, так что изучение английского стало государственной стратегией. Вообще, методика преподавания в сингапурской школе не предполагает большой свободы выбора чего бы то ни было – она построена на четком выполнении строго определенных правил.
Слово «строгий» в разговоре о сингапурской жизни будет повторяться неоднократно. Строгий отчет о всех без исключения доходах стал одной из мер, благодаря которой в этой стране победили коррупцию (стоит добавить, что другой мерой стали высокие не только по местным масштабам зарплаты чиновников). Вместе с тем не меньшую роль играет известное любому китайцу явление гуаньси, означающее тонкие неофициальные договоренности между участниками какой-либо сделки. На русский «гуанси» можно приблизительно перевести как «блат», но в этом случае исчезнет необходимый элемент почти интимной доверительности в ведении дел.
Премьер-министр и отец современного Сингапура Ли Куан Ю передал власть сыну, а тот прежде 15 лет проработал заместителем премьер-министра, зарабатывая доверие отца и соратников. И никого в Сингапуре не может смутить такой механизм передачи власти. Строгость в деловых отношениях по-восточному лукава. Призывы к насильственному свержению власти запрещены, но жестко пресекаются и призывы к религиозной нетерпимости. Наравне с титульной нацией власти разрешают голосовать малайцам и индийцам, но существование оппозиционных партий выглядит как политический казус.